Азиатские сказки

Медленно брели по лесу двенадцать усталых девушек. Боги сжалились над ними и привели их во владения старой великанши-людоедки Сантаман. Превратившись в женщину, Сантаман вышла навстречу девушкам; она привела их в свой дом и стала заботливо ухаживать за ними.

Девушка, которую ты ищешь, находится в девяти месяцах пути отсюда, — сказала старуха. — Но если даже ты и придешь туда, увидеть ее все равно не сможешь. Многие хотели на нее посмотреть, но никому это не удавалось. Все они погибали, даже те, которые влюблялись в нее, так и не увидев. Лучше откажись от своего намерения. Пусть ты даже и дойдешь до нее, все равно пропадешь потом. Ведь увидеть ее ты не сможешь, а любить ее будешь все больше и больше.

Буйвол встал, подошёл к берегу реки и начал пить. Но сколько воды он ни заглатывал, её в реке не убавлялось, а, наоборот, становилось больше и больше. Наконец буйвол уже не мог пить. Тогда нектарница начала над ним смеяться: Что же это ты, друг буйвол? По-моему, ты не только не убавил в реке воды, а ещё добавил — смотри, её теперь больше!

Жил старый человек, по имени Такэтори. Из камыша и бамбука он мастерил красивые циновки, корзины и продавал их на базаре. Однажды Такэтори принёс, как всегда, из рощи вязанку бамбука, сел в уголок и принялся за работу.

И на этот раз девушки начали петь и танцевать, а дочь шаха, задумавшись, сидела под деревом и вслух сетовала, что нет в ее жизни никакой радости. Вдруг с неба спустился орел, подхватил ее и унес. Никто этого даже не заметил. Летел орел над горами, над долами, а девушка не смела ни вздохнуть, ни охнуть. Наконец долетел он до леса, опустился там, положил девушку под дерево и исчез.

Взрослые мужчины охотились и нередко становились жертвами хищников: те видели в темноте лучше человека. Добыть зверя мог лишь сильный, который сам и съедал почти всё добытое. Поэтому златокудрая Арев и кудрявый Краг нечасто лакомились сочным мясом. В мечтах о еде прошло детство.

Тем временем возвратился тигр. Обезьяна бросилась скорей к нему и все рассказала. Выслушал тигр обезьяну и подумал: «Это, должно быть, не лис, а еще кто-нибудь. Какой же лис осмелится поселиться в моем доме?» А обезьяна знай клянется и божится, что это лис, что она сама с ним разговаривала, что не такая уж она глупая, чтобы не отличить лиса от других зверей.

Так они и прожили бы всю жизнь мирно и дружно, да не поладили друг с другом их жены. Жена старшего брата говорила, что она в доме главная и поэтому жена младшего должна ее слушаться. Жена младшего брата и слушать ее не хотела: за всю свою жизнь она еще никому не подчинялась, наоборот, ее все слушались, и теперь она тоже не собирается никому служить. Так, чуть что — они бранились.

В давние времена жила в одной деревне женщина, и было у неё две дочери — Большая и Маленькая. Сёстры были совсем разными. Большая была грубая и злая, да ещё и жадная. А Маленькая ко всем относилась с добротою и была кроткого нрава.

Срубил две-три тоненькие пальмы муж-лентяй и почувствовал усталость. Работа ему сразу опротивела. Воткнул он свой большой нож в землю, уселся на рукояти, как на скамье, и стал неторопливо оглядывать все вокруг, любоваться лесом и горами. «Сколько деревьев кругом, — подумал он, — чтобы расчистить поле, надо работать, не разгибаясь, многие дни и месяцы». Жена-лентяйка заметила, что муж присел, тоже отбросила мотыгу в сторону, уселась рядом: руки и ноги у нее гудели с непривычки, на мотыгу ей и смотреть больше не хотелось. Посидели немного супруги, развернули вареный рис, который захватили с собой, закусили, водой запили и снова давай лесом и горами любоваться. Солнце к этому времени уже совсем высоко стояло: тень от человека казалась маленьким темным пятном. Вдруг лентяй вскочил на ноги, бросил свой нож плашмя о землю.

Вот что я придумал. Есть у нас большой сундук с прочным запором, в котором когда-то мне доставили твоё приданое. Давай сделаем в его крышке две щели — одну справа, другую слева. И давай договоримся, что я каждый день буду опускать в правую щель одну пруту (Прута — мелкая израильская монета) из своих заработков, а ты будешь каждый день опускать в левую щель одну пруту из своих заработков. А в канун праздника шевуот мы с божьей помощью откроем сундук, вынем деньги, купим муку, яйца, масло, творог и испечём себе такие блинчики, какие едят только богачи.

«Сначала я спрошу у него о здоровье, скажу: «Как здоровье, сахиб?» Он ответит: «На поправку идёт!» Тогда я скажу: «Слава богу!» Потом спрошу: «Что кушаешь?» Он ответит: «Сухой горох». Я скажу: «Ну и кушай на здоровье!» А потом задам ему такой вопрос: «Кто тебя лечит?» Он ответит: «Мирза такой-то». Тогда я скажу: «Да исцелит тебя аллах его рукой!»

Ну, раз уж вы так настаиваете, — согласился кот, — ладно, ударьте. Но сначала я уйду отсюда, а то дедушка на меня разгневается. Если он узнает, что я был здесь и не запретил вам прикасаться к гонгу, мне попадёт за это.

Долго летела птица Симург, вот уже семь рек промелькнули внизу, и достигла она наконец высоченной горы, где никогда доселе не случалось бывать ни одной птице. Соорудила птица Симург на дереве домик, наподобие большого скворечника, поставила туда колыбельку и стала заботливо ухаживать за девочкой. Ночью и днем она неотступно находилась при ней, всячески холила ее да лелеяла. «Пока девочке не минет пятнадцать лет, — думала птица Симург, — я буду скрывать ее от людских глаз, а когда истечет условленный срок, доставлю ее к Сулейману в целости и сохранности, пусть тогда Сулейман и его приближенные уверуют в мою правоту и перестанут утверждать, будто нельзя изменить того, что предназначено судьбой».

Почему так получается, брат, скажи, сделай милость! Одного мы с тобой рода-племени, одного отца дети, а доля у нас разная. Тебе удача во всем, мне ни в чем нет удачи. Твои овцы плодятся и тучнеют, мои — дохнут одна за другой, твой конь скакал в байге, а мой сбросил меня на полдороги, у тебя за столом всегда мясо и кумыс, а у меня не заправленной похлебки не вволю, у тебя ласковая жена, а на меня ни одна девушка не смотрит, тебя уважают даже старики, а надо мной без стыда глумятся подростки... Улыбнулся старший брат и отвечал: